Мерный шум посудомоечной машины в компании с глухими голосами из телевизора создают для неё некое ощущение спокойствия, слишком хрупкое, и поэтому почти иллюзорное. Пока Адель загружает тарелки и бокалы, что остались после ужина, вновь отстранённо думает о том, что пора бы сделать ещё одну попытку найти подходящую домработницу, ибо справляться одной с таким огромным домом — преступление. Если честно, больше всего ей хотелось днями не выходить из собственной комнаты, лишь заказывая обеды с доставкой, и изредка выезжая на работу и в супермаркет за высокими бутылками. Но её психолог говорил, что спокойствие душевное начинается со спокойствия и чистоты вокруг, и поэтому, если она собирается хоть как-то вылезти из той задницы, в которую в последние годы превратилась её жизнь, нужно было хорошенько постараться.
Адель закатывала глаза, но каждый раз обещала, что попробует.
Домработницы в её доме менялись с такой пугающей частотой, что в какой-то момент Моринг сдалась, и просто перестала запоминать их имена. Кого-то из них пугали размеры дома и объём работы, кто-то не желал терпеть вспыльчивый характер девушки, которая всё ещё оставалась невероятно требовательной к другим, но чаще всего в причинах ухода звучала одна-единственная. И, наверное, самая настоящая и честная.
"Вы живете в доме с призраками, Адель", с ужасом повторяла последняя из женщин, не забывая при этом часто-часто креститься, "я просто не могу отрицать того, что вижу их". Адель тогда очень хотелось ответить, что это всего лишь Люк, её безобидный и славный Люк, который имеет полное право жить здесь, такое же, как и она сама, или мама с папой, которым, вообще-то, этот дом принадлежал; но вместо этого лишь махнула рукой, ставя себе мысленную пометку в очередной раз обратиться в агентство по подбору персонала.
Наверняка там скоро внесут её в чёрный список, так же, как в сервисном центре мистера Дерби. По крайней мере, сегодня он в очередной раз намекнул ей на это.
Адель морщится, пока вытирает руки кухонным полотенцем, выключает на кухне свет, и поднимается наверх, в свою комнату, по широченной лестнице особняка. В её гараже стояло три машины, и такое количество на семью из одного человека кому-то могло показаться диким. Но всё дело было в том, что как минимум две из них находились в состоянии перманентного ремонта из-за мелких и не очень аварий, в которые Моринг попадала с завидной частотой. Когда-то Аарон кричал, что в следующий раз на хрен отберёт у нее права и ключи, и больше не станет отвозить её машины в сервис мистера Дерби, а её саму — в травмпункт, на что Адель парировала, что лучше бы ему отобрать у неё обручальное кольцо и ключи от его квартиры, а потом пойти к чёрту самому. Как ему такая идея?
Что ж, теперь её желание было исполнено. Аарон официально исчез из её жизни, и теперь ей самой приходилось платить Дерби тройной оклад, чтобы он приводил её тачки в порядок.
Возможно, Хилл был прав, и ей лучше было бы нанять водителя, чтобы больше никогда не садится за руль самой, но Адель была слишком упряма, чтобы вот так просто признавать его правоту даже перед самой собой.
Она тяжело вздыхает, буквально заставляя себя уделить полчаса работе, и спохватывается, поднимая голову от документов только тогда, когда стрелки показывают час ночи. Её вдруг охватывает неясная тревога, липкая и необъяснимая, которая случается каждый раз, когда ей приходится заставлять себя засыпать без помощи алкоголя или антидепрессантов. Адель знает, что будет вертеться в раскалённой постели, считая тягостные часы до рассвета, и в этот момент её сознание будет понемногу угасать.
Тревожные мысли остро ввинчиваются в её голову, и именно в этот момент внизу слышится какой-то слабый шум.
Она поворачивает голову к двери моментально, как внимательная кошка, и машинально задерживает дыхание. Только не это, только не сейчас. Какое-то время стоит звенящая, почти кристальная тишина, и Адель уже готова выдохнуть, признавая, что ей показалось, когда до её слуха доносятся тихие, но отчетливые шаги по скрипучему паркету холла Морингов.
— Мистер Дерби? — громко зовёт она, поднимаясь на ноги, в несколько шагов пересекая комнату, чтобы выглянуть наружу. Сердце начинает предательски колотиться. — Это вы? Что-то забыли в гараже?
Тишина в ответ кажется ей почти издевательской; Адель вновь не дышит, отсчитывая собственные удары сердца, чтобы не начать паниковать. Десять, девять, восемь... На пятом слышится оглушительный звон разбитого стекла, и Адель кричит так громко, что практически заглушает его, бросаясь назад в комнату, запирая за собой дверь дрожащими пальцами. Это выходит только с третьего раза. Схватив небрежно брошенный в кресле мобильник, она замирает, решаясь, прикидывая. Её первая мысль — о Дереке, и Адель тут же упрямо отметает её, вспоминая их позавчерашнее свидание в участке. Хватит, с него точно хватит, да и вряд ли он поверит ей прямо сейчас. Хилл же внёс её номер в чёрный список пять дней назад из-за какой-то ссоры, и тот факт, что он делал это почти каждый месяц, не особо утешал. Ещё был Вишня, её любимый, славный Вишня, у которого точно случатся невероятные проблемы, если Аарон узнает, что он опять помогал ей. Прикусив губу, Адель по памяти набирает номер полицейского участка, периодически в панике оглядываясь на дверь.
— Моринг? — её приветствует знакомый голос Синтии, дежурного офицера, и Адель отчетливо слышит в нём удивлённые нотки. — Зачем звонишь на основную линию? Подожди, я переведу тебя на мобильный Дерека, он сегодня дежурит.
‒ Нет-нет, только не на Дерека! — шипящим шёпотом вскрикивает Адель, но, кажется, её уже никто не слышит. Она беззвучно ругается про себя, желая глупой Синтии поскорее сгореть в аду, отсчитывает долгие гудки, и невольно усмехается краешком рта, когда слышит хриплое приветствие Никсона.
Сто против одного, что он опять доблестно уснул на рабочем месте.
— Я звонила в участок, но Синтия отказалась меня слушать, — вместо приветствия еле слышно шепчет Моринг, до боли сжимая телефон в руке. — Ко мне в дом только что кто-то влез. Клянусь, Дерек, я слышала шаги, но мне никто не ответил, а потом внизу что-то разбилось, и я... — её сбивчивые фразы прерывает такой грохот, что впору предположить, что неизвестный опрокинул огромный шкаф со столовым серебром, а потом еще потоптался на нём для верности. Адель вскрикивает, невольно роняя телефон из рук, и обхватывает себя руками, зажимая уши. Чтобы всё это закончилось.
Чтобы всё это, наконец, закончилось.
Через пару минут она вдруг вспоминает про спрятанный внизу в сейфе пистолет, который Аарон успел подарить ей незадолго до их развода. Какой смелый парень, даже не побоялся, что может получить пулю сам. История его приобретения явно была не очень-то легальной, да и разрешения на ношение оружия Адель бы не выдал ни один психиатр, поэтому о нём не знал ни Дерек, ни кто либо ещё из полиции. Адель сглатывает в ком горле; меньше всего на свете ей хочется выходить из комнаты, но сидеть здесь в ожидании неизвестно чего было бы ещё хуже. Она бросает тяжёлый взгляд на свой замолчавший телефон, потом опускает его в карман, и медленно, будто собирается погладить спящую змею, берётся за дверную ручку, надавливая, поворачивая, открывая.
И только теперь запоздало вспоминает о том, что Дерек, вроде бы, попросил её сидеть тихо.
